Лежал я в минувшие выходные после обеда на диване, а чуть поодаль вещало «Эхо Москвы». Какие-то гости радиостанции привычно перемалывали тему русской угрозы на Украине, беспримерно вызывающего поведения президента по отношению к мировому сообществу и еще о чем-то в том же духе.

Постепенно голоса из приемника стали глуше, послышалось какое-то шуршание, и вдруг прямо перед глазами начал разворачиваться экран телевизора – сперва с чуть размытым изображением, но быстро приобретавшем яркие и четкие черты. Я понял, что шла трансляция парада 9 мая на Красной площади. Однако зрелище было крайне необычным. Мавзолей оказался напрочь завешен огромным черным мешком, а возле него не было никаких трибун, скамеек, помостов и вообще чего-то подобного. Вместо того вдоль кремлевской стены и Мавзолея выстроилась цепь морпехов США. Вся площадь была пуста. Но у ГУМа высилась трибуна, чем-то напоминавшая помост для награждения победителей спортивных состязаний.

На верхней ступеньке пьедестала стоял посол США с широкой нагрудной лентой, где значилось, что он удостоен звания Временного правителя России. Второе место занимал генсек НАТО и по совместительству командующий Ликвидкомом вооруженных сил России. Третье место, самое низкое, досталось представителю объединенной Европы, ответственному, как гласила лента, за соблюдение норм демократии и прав человека в РФ. По обе стороны от чемпионского пьедестала расположились зрители и гости. Наших военных и ветеранов среди них почему-то не было видно. Зато мелькнуло припухшее от горилки лицо правителя соседнего государства, рядом с которым дожевывал галстук один бывший президент. Узнавалось лицо главы страны, которая никак не может продать прошлогодние яблоки, были также две дамы-Лорелеи, бывшие комсомолки. Одна из них представляла страну, начавшую и проигравшую Вторую мировую войну, а вторая – просто блондинка. Были и еще какие-то лица, совсем малоразличимые, а также господин, чья страна хотела бы получить наши острова на Дальнем Востоке.

Перед пьедесталом находилось нечто подобное скамеечке с видневшимся микрофоном на длинном штативе. Получалось, что вставший на скамеечку смотрит на расположившихся на пьедестале снизу вверх. В полной тишине, взойдя на скамеечку, спиной к Мавзолею и Кремлю, начал речь побледневший президент России. Он обратился по очереди к послу США, генсеку НАТО, представителю Евросоюза, а затем и к гражданам своей страны. Речь его была короткой, но проникновенной:

— Под грузом непомерных ошибок и прегрешений перед мировым сообществом, делом демократии и либерализма, я покидаю свой пост. Я устал, я ухожу, — чуть глуховато произнес он, — и отдаю всего себя в руки Гаагского трибунала и мировой Фемиды.

Тут же подъехал черный лимузин с тонированными стеклами, и бывший лидер России исчез за задней дверцей. Авто медленно уплыло в сторону Васильевского спуска.

Стоявший на верхней ступеньке пьедестала посол произнес по-русски, но с простительным ему акцентом, словно открывая банкет:

— Дамы и господа, настало время приступить к параду!

Словно с неба невидимый оркестр грянул нечто напоминающее «Семь сорок», и на площадь выехала боевая техника Российской армии. Шла она необычайно медленно, потому что по ходу движения натовцы в комбинезонах ловко резали ее автогеном, мощными болгарками, крушили кувалдами и невиданными отбойниками. Тут же, прямо перед пьедесталом, гостями и представителями отечественного малого народа темнокожие парни грузили остатки еще недавно грозного оружия на идущие параллельно платформы. Гул моторов перекрывал ликующий крик присутствующих.

Когда парад техники завершился, к скамеечке у пьедестала стали подходить представители общественности, те самые из малой кучки, будущие доверенные управляющие новой (в который уже раз) России. Первым взял слово будущий, о чем он загодя сообщил городу и миру, премьер-министр страны, в прошлом олигарх, понесший суровое наказание от прежнего режима:

— Представители мирового сообщества, а также коллеги, — сказал он, — мы присутствуем при историческом моменте крушения монстра, который веками и десятилетиями угрожал свободе мира и демократии, угнетал свой народ. Никогда впредь сапог русского солдата и гусеница танка не окажется дальше Ростова, Брянска и Пскова. Залог этому – доблестные силы НАТО, навсегда расквартированные в России. А наше дело – навалиться теперь на реформы, чтобы успешные стали еще успешнее, а лузеры и неспособные отвалились от государственного пирога.

После него на скамеечке лицом к пьедесталу оказался рыжеволосый специалист по приватизации в 90-х годах, а впоследствии: по электро- и нанофикциям. Смысл его слов был короток и ясен – что не доделали в 90-е, доделаем теперь, после вынужденного перерыва.

Чуть склонив голову, на скамеечку взошел бывший премьер, которого прежде называли «Господин два процента»:

— Хочу продолжить то, — заискивающе сказал он, — чем уже занимался. С радостью передаю Вам, господин посол, для направления в Госдеп очередной список тех русских, кто подлежит санкциям со стороны США.

С этим он достал из портфеля увесистый фолиант размером с огромную телефонную книгу. И еще, — заверил он, — список будет дополнен.

Наконец чести обратиться к послу США удостоился главред радиостанции, эхом несшей на Запад и внутрь страны слово правды и либерализма из тоталитарной еще вчера Москвы:

— Прошу учесть, что мы не будем пресмыкаться и перед новым режимом. Вы не заткнете нам микрофоны. У нас по-прежнему будут звучать все мнения – и тех, кто, конечно же, у власти, но мы возьмем интервью также у тех, кто окажется в тюремной камере и в палатах психушек, у этих национал-экстремистов и мракобесов. Комментировать их слова наше прямое право, но и показывать их подлинное лицо – наша обязанность. Будьте уверенны в нашей Вам преданности, господин посол!

Вновь зазвучал бодрый ритмичный марш, напоминающий «Семь сорок», и парад окончился. Исчез вдруг и экран телевизора, а рядом снова бубнило «Эхо Москвы». Я резко ударил по выключателю.